Когда конкретно Россия ратифицирует Парижское соглашение по климату, каковы перспективы угольного экспорта, и чем грозит «раскачивание» мировой климатической системы, — изданию рассказывает директор программы «Климат и энергетика» WWF России Алексей Кокорин.
— Что случилось с погодой этим летом: в Европе — наводнения и холод, в Сибири — сильная жара? Как это можно объяснить?
— По всему земному шару, в том числе в Сибири и в Европе, климат и погода стали более резкими и неустойчивыми. Перепады между теплом и холодом все ощутимее. Что наблюдается как в отношении географического фактора, когда в одной точке планеты очень холодно, а в другой очень жарко, так и во временном распределении: в одной сильная жара резко сменяется похолоданием. Все это — примеры глобальной тенденции, вызванной небольшим усилением парникового эффекта, который и «раскачал» климатическую систему.
— В итоге нас ждет глобальное потепление или похолодание?
— Однозначно глобальное потепление, поскольку главный элемент системы климата Земли — мировой океан. И он прогревается. Это экспериментальный факт. Атмосфера же — очень небольшая по энергетике составляющая. Там изменения представлены в виде резких скачков погоды, где теплых явлений тоже в целом больше, чем холодных. Но их влияние не столь принципиально, поскольку есть мировой океан, температура которого системно повышается. Мы живем не в океане, а в атмосфере, и поэтому субъективно глобальное потепление как тенденцию не особенно ощущаем.
— В воздухе продолжает расти концентрация углекислого газа. Она уже достигла исторического максимума: свыше 400 частиц на миллион. Чем это грозит?
— Рост концентрации СО2 приводит к небольшому усилению парникового эффекта: на несколько процентов. Но это оказывает существенное воздействие на всю климатическую систему Земли. Учащаются опасные явления, повышается температура мирового океана, тают ледники и вечная мерзлота. Так, например, возникают проблемы у альпийских горнолыжных курортов, а также у зимних дорог на Севере России. От Костромской области до Якутии множество трасс — зимники, а летних автомобильных путей в болотистой местности нет. Теперь зимники тают, невозможно вывезти срубленный лес, сложно доставить топливо. В Якутии уже зафиксировано значительное количество случаев, когда бензовозы уходили под воду или в болотную трясину. Мерзлота тоже оттаивает летом на большую глубину. Казалось бы, подумаешь: на 90 см вместо 70. Вроде бы нестрашно. Но во многих местах это критично, особенно если под землей оказываются ледяные слои или линзы, которые могут очень быстро вытаять, и расположенные сверху здания разрушатся. Подобное уже доводится наблюдать в Якутске, Норильске, Надыме.
— Ваш прогноз: когда Россия ратифицирует Парижское соглашение по климату, которое мы подписали на Климатической конференции ООН в декабре 2015 года?
— Вопрос ратификации Россией Парижского соглашения носит скорее политический характер, не экономический. Россия обязана встраиваться в глобальный низкоуглеродный тренд. Принципиально важен тот факт, что документ ратифицировали все наши основные торговые партнеры, которые активно собираются выполнять его условия. В Европе для России важен пример Германии; в Азии — Китая, Японии, Южной Кореи. Также Россия смотрит на Индию. Этим странам мы продаем энергоносители. Предполагаю, что ратификацию можно ожидать в 2020 году.
Что же касается США, вышедших в июне этого года из соглашения, то здесь Штаты для нас — не ориентир, так как никогда не были крупным торговым партнером России. Причем подавляющему большинству представителей американского бизнеса выгодно то русло мирового развития, которому соответствует Парижское соглашение. Другой вопрос, что после выхода из соглашения Дональд Трамп заявил об отказе проводить выплаты наиболее слабым и уязвимым странам для адаптации к климатическим изменениям. Но Россия не является получателем такой помощи. На данный момент мы участвуем в качестве добровольного донора. За последние три года наша поддержка развивающимся странам выросла с $800 млн примерно до $1100 млн ежегодно.
— По всему миру инвесторы выводят деньги из угольных активов. Можно ли говорить о негативных перспективах для российской угольной промышленности и экспорта угля в целом?
— Сейчас 40-45% нашего энергетического угля экспортируется на азиатский рынок. Главные покупатели — Китай, Южная Корея, Япония. Если свериться с энергетической стратегией России, то, по прогнозам, экспорт вырастет. Подобные надежды до Парижского соглашения и до его ратификации всеми азиатскими странами действительно были. Но сейчас на них придется поставить крест: увеличить поставки в существенных количествах не получится.
Да и сам экспорт — под большим вопросом. Так, Южная Корея, наш крупнейший покупатель энергетического угля, собирается переходить на газ и другие безуглеродные источники. Следовательно, можно ожидать снижение закупок. Китай также не станет наращивать объемы. Япония покупает сейчас уголь у России только из-за катастрофы на Фукусиме; японцы ориентируются на газ и низкоуглеродную энергетику. В целом для нашей страны этот тренд может быть выгоден, так как на газе мы, вероятно, получим больше. Однако для угольной промышленности и, в частности, для основного региона добычи — Кузнецкого бассейна — перспектива, конечно, не очень хорошая. К чему надо быть готовыми и позаботиться о Кузбассе и его жителях заранее.
Беседовала Татьяна КОНДРАТЕНКО.
Опубликовано на сайте коммуникационного проекта «+1»
НАШ TELEGRAM
 Интервью /
 688 /
 Искандер-ака
/
|
| Всего комментариев: 0 | |
