Как сделать так, чтобы объявленный Президентом страны в 1917 году Год экологии не превратился в профанацию и очередную трату денег на показуху? Об этом — беседа с председателем Северо-Западной общественной организации Зеленый Крест Юрием ШЕВЧУКОМ.

— Юрий Сергеевич, в каком состоянии находятся природные комплексы нашей страны?

— Положение крайне тяжелое. Почти треть сельскохозяйственных земель сейчас деградировала или находится под серьёзной угрозой, а более 70 миллионов гектаров потенциально пахотной земли заброшено.

Реки мелеют и загрязняются. Мелеют они, положим, по всему миру, но от загрязнения можно избавиться. Дошло до того, что в России стало не хватать чистой воды. В настоящий момент прогнозируется дефицит в размере 30-40 миллиардов кубометров устойчивых водных ресурсов для удовлетворения потребностей экономики к 2030 году.

В Российской Федерации уже скопилось свыше 90 миллиардов (!) тонн бытовых и промышленных отходов. Полигоны для их хранения заполнены в среднем по стране на 60-90%. Система переработки отходов в масштабах страны не создана. Объём отходов животноводческих предприятий и птицефабрик в виде навоза, помёта и сточных вод составляет около 750 миллионов кубометров в год, а под хранение этих отходов, включая и отходы от горной добычи, занято более 40 миллионов гектаров земли. Стоки малых городов, проходя через переполненные, построенные еще в 1950-х годах лагуны-котлованы, неочищенными поступают в водоемы. Большая часть очистных сооружений в малых городах, которые должны очищать канализацию, не работают вообще или нуждаются в коренной реконструкции.

В городах наблюдается высокий уровень загрязнения воздуха, уровень концентрации в нём твердых частиц в десятки раз превышает подобные показатели в Европейском Союзе. Согласно оценкам, загрязнение воздуха является причиной до 60 тысяч преждевременных смертей в год. Фактически более половины населения нашей страны дышит воздухом, опасным для здоровья. Образно говоря, мы живём не в комфортабельных городах, а на территории вредного производства.

— Что является причиной такого положения дел?

— Первая, она же — основная причина этого — бедность. Наша страна далеко не так богата, как многим кажется. Ведь мало что-то иметь — надо это ещё и продать. Да, к примеру, в отвалах Бокситогорского глиноземного завода лития больше, чем добывается всем человечеством за сто лет — так ведь его ещё надо извлечь из отвала, превратить в изделия и продать потребителям. А для этого опять-таки нужны средства. В Петербурге и Ленобласти в среднем валовой региональный продукт на душу населения — 400 тысяч рублей в год. Это общая стоимость товаров и услуг, произведенных в двух регионах, поделенная на количество населения. Она подсчитана ещё до всех, возможно, нерациональных, бюджетных трат, коррупции, военных расходов и так далее, которые от неё надо отнять. А по социологическим опросам, чтобы «жить нормально», на каждого члена семьи должно приходиться не менее 50 тысяч рублей в месяц — 600 тысяч рублей в год. То есть, «всеобщего благосостояния» быть не может по объективным причинам.

Причина низкого объема валового продукта общеизвестна — это низкая производительность труда, составляющая в среднем 20% от уровня США, обусловленная как субъективными, так и объективными причинами, в основном — большими издержками на преодоление климатических условий. И себестоимость добычи полезных ископаемых в Сибири выше, нежели на Аравийском полуострове, и изнашиваемость дорожного полотна выше, и хорошие дома на вечной мерзлоте строить практически невозможно…

Отсюда же и невозможность в обозримые сроки решить экологические проблемы. Например, для модернизации всех канализационных очистных сооружений в малых городах Ленобласти вместе с прокладкой коллекторов требуется более 100 миллиардов рублей. Это примерно сопоставимо с годовым бюджетом региона. Рекультивация полигона «Красный Бор» с переработкой накопленного объема отходов составит, по некоторым подсчетам, 60 миллиардов рублей. И так далее.

— Мы плавно перешли к проблемам Северо-Запада... Какие экологические проблемы характерны для Петербурга и Ленобласти?

— Для Питера — исторически сложившееся еще с XVIII века загрязнение почвы промышленными отходами и свалочными массами, превышающее предельно допустимые концентрации в десятки раз. В результате трава и деревья забирают из почвы вредные вещества и накапливают в себе, так что опадающая листва имеет признаки отходов третьего класса опасности.

Вторая проблема — загрязнение воздуха, которое мы, собственно, списываем на автомобили, но напрасно — подсчеты показывают, что до такого состояния имеющиеся автомобили воздух загрязнить не могут — такому количеству авто просто не хватит места на улицах города. К сожалению, у нас по законодательству не учитывается загрязнение воздуха от биологических источников — людей, деревьев и домашних животных, а также газовых плит. А ведь эти источники загрязнения дают половину выброса углекислого газа, метана и сероводорода, которые присутствуют в городском воздухе. в

Ну а Ленобласти главная проблема, как я уже сказал, — загрязнение вод, как поверхностных, так и подземных, в основном — из-за плохой работы очистных канализационных систем именно бытовой канализации; в промышленности очистка сточных вод налажена удовлетворительно.

— Возможно, многое можно сделать и без больших финансовых затрат? Например, наладить селективный сбор коммунальных отходов, пересесть всем на велосипеды...

— Общий объем отходов, образующихся в Петербурге и Ленобласти, — промышленных, коммунальных, строительных, животноводческих, от лесозаготовок, и так далее — составляет примерно 15 миллионов тонн в год. Из них коммунальных — примерно 20%. Разумеется, селективный сбор, а также сепарация отходов на станциях перегруза может уменьшить объем захораниваемых коммунальных отходов — по мнению специалистов, на 30%. Но это означает уменьшение общей массы отходов всего на 1 миллион тонн, что не решает проблему.

Общественный Экологический совет при губернаторе Ленинградской области разработал Концепцию полной утилизации всего вторичного сырья. Теперь мы знаем, с помощью каких технических решений мы можем полностью переработать все отходы в товарный продукт. На создание таких производств не требуется бюджетных средств, потому что они будут приносить инвесторам прибыль. Такие предприятия уже создаются, и мы надеемся, что к концу 2016 года 40% совокупных объемов отходов двух регионов будет перерабатываться в товарный продукт.

Тормозит дело отсутствие развитого рынка сбыта продукции, получаемой из вторичного сырья. Например, есть технология и даже опытное производство быстрой переработки навоза и птичьего помёта в удобрение.

Мы в теории знаем, как переработать все 5 миллионов тонн этой органики в полезный и безопасный продукт со скоростью, сопоставимой со скоростью его образования на птицефабриках и фермах. Но куда девать 7 миллионов тонн полученного удобрения? Это много больше того, что нужно всему Северо-Западу России, да что там — это примерно в два раза превышает мировые (!) объемы торговли органическими удобрениями. Повторюсь, главное — не произвести, главное — продать.

Что же касается «велосипедизации» движения в Петербурге, то следует иметь в виду, что физические нагрузки в загрязненной атмосфере не помогают, а, напротив, вредят здоровью, вызывая серьезные заболевания легких. Поэтому по улицам нашего города велосипедистам рекомендую передвигаться только в респираторах. При этом такие «жертвы» могут оказаться напрасны — даже если 10% автомобилистов пересядет на велосипеды, это улучшит качество воздуха всего на 4%. Много лучше действует переход автотранспорта на новые, высококачественные сорта бензина и газовое топливо.

— В чем же все-таки причина такого положения дел?

— Основная — это, конечно, расположение 5-миллионного города в очень уязвимом с точки зрения экологии месте — тут и конец тысячекилометровой водной цепи, по которой вода движется от родника в Карелии до Петербурга примерно 14 лет, и наличие вокруг Питера «болотного пояса», не дающего создать полноценную систему городов-спутников и расселить население в незагазованной части Ленобласти; и общее положение дел в стране, когда более или менее нормально зарабатывать можно лишь в больших городах...

Город фактически идейно обанкротился — вся эта концентрация населения, долженствующая создать условия для прорыва в науке и культуре, завершилась в лучшем случае имитацией научного и культурного процесса.

Если рассматривать экологический план, то банкротство города заключено в том, что он не смог придумать и внедрить механизмы, минимизирующие его негативное влияние на окружающую среду. Если, конечно, не считать замену тепловой энергетики на атомную, которая, при условии безаварийной работы, дает, разумеется, меньше выбросов, чем дровяное отопление, преобладавшее ещё и в 1960-е годы в питерских квартирах. Либо городу «не по карману» сделать эти механизмы реальностью, создав, к примеру, систему полной переработки своих собственных отходов всех видов.

— Вы, в основном, говорите о том, как решить проблемы кардинально. Между тем, понятно, что к окончанию Года экологии просто времени не хватит хотя бы одну проблему решить полностью и навсегда. Но, вероятно, что — то все же можно сделать? И что по силам обычному человеку, не обремененному должностями и учеными званиями, но желающему принести пользу окружающей среде?

— До 2018 года можно успеть главное — изменить свое отношение к природе. Понять, что это и не храм, и не мастерская, а совершенно самостоятельная сущность. Она не дана нам в потребление, она имеет право на жизнь не меньшее, чем человечество. Мы должны поменьше брать из неё и побольше давать.

Мы должны понять, что экономика, история, культура — всё, что мы называем словом «цивилизация» — жестко заданы природными условиями, в которых цивилизация развивается. Мы должны понять, что нашествие кочевников вызвала не злая воля Чингизхана, а изменение в направлении движения циклонов. А еще мы должны хотя бы в школьной программе согласовать данные экологии и других наук. Потому что совершенно абсурдно звучит, когда на уроке истории рассказывают про средневековый климатический оптимум, а потом на уроке экологии объясняют потепление климата сжиганием ископаемого топлива, которого, конечно же, не могло быть в средневековье. Или, рассказав о законе Архимеда, учительница тут же говорит, что если морские льды растают, то уровень Мирового океана повысится... Или вначале рассказывается, что до выхода жизни на сушу в атмосфере нашей планеты было кислорода больше, чем сейчас, а потом говорится, что кислород в атмосферу поступает от деревьев… В общем, в экологии масса мифов, которыми пользуются недобросовестные «защитники природы» — возможно, с самыми добрыми намерениями. Но пропаганду добра нельзя строить на обмане.

Если хотите помочь природе — сохраните чужие жизни. Помогите домашним животным. Поработайте в приютах для диких зверей, попавших в беду. В эти морозные дни не ждите глобального потепления, а покормите птиц. Если хотите сажать деревья, не пытайтесь это делать самостоятельно — обратитесь в ближайшее лесничество, там будут рады добровольцам. И я знаю, что десятки тысяч людей, наших сограждан, постоянно делают такие вот маленькие, но очень нужные дела.

До 2017 года, объявленного президентом нашей страны Годом экологии в России, пока далеко — почти целый год. Но планы на этот знаменательный для зелёного движения год надо составлять уже сейчас. Мы предлагаем всем желающим направить свои предложения в Северо-Западный Зеленый Крест — а мы постараемся сделать так, чтобы они вошли в региональные программы проведения Года экологии на Северо-Западе России.

Беседа подготовлена пресс-службой Северо-Западного Зелёного Креста.